«Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите:ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе»
(Библия. Новый Завет. Первое полание ап. Павла к Фессалоникийцам, глава 5, стихи 16-18.)
Шестая икона цикла «Предвечный совет» (как по-своему и восьмая) на первый взгляд стоит несколько особняком от остального корпуса работ. Как кажется, это один из многочисленных изводов Богородичных икон, Богородица с Младенцем. И только парящие в поле иконы Ангелы Предвечного совета соединяют её с остальным циклом. Не искусственное ли это соединение?Безусловно, нет. Уже хотя бы потому, что Боговоплощение Иисуса Христа от Духа Свята и Девы Марии – ключевой момент Промысла Божьего о спасении мира. Как правило, отношения Приснодевы и Святого Дитя в иконописи изображаются в свете пророчества «…се лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, и Тебе Самой оружие пройдет душу[1], – да откроются помышления многих сердец[2]» – как скорбь Матери о своем возлюбленном Сыне, которому предстоит пострадать за весь человеческий род. Лик Богородицы исполнен печали. Она не может не принять всей душой воли Отца, но её любовь к Сыну срастворенна со скорбью.
Это прекрасно отраженно в древнем образе Владимирской Богоматери, ставшей святой покровительницей Руси и образцом для многих более поздних иконописных изводов.
Впрочем, и еще более ранние образы Богоматери, вплоть до древнейших, отражают то же состояние души. Отчасти, особняком стоит образ IV века из римских катакомб, хотя и здесь назвать лик Богоматери радостным было бы очевидной натяжкой.Пожалуй, среди традиционных икон наиболее спокойное и мягкое выражение лика Богородицы можно увидеть на древней Иерусалимской иконе, относящейся к иконографическому типу Одигитрии (от общепринятого изображения отличного только положением фигуры младенца). Но и тут мы можем говорить не столько о выражении радости, сколько о смягчение строгого, несколько отстраненного типа Божией Матери «Одигитрии». То же самое вполне относится и к Западноевропейской религиозной живописи: выражение лиц Девы Марии и Младенца сосредоточенны или печальны.
В этом контексте совершенно неожиданно звучит икона, созданная в мастерской «небо на Земле». В первую очередь обращает на себя внимание светящийся улыбкой и радостью лик Девы Марии: Конечно, это не могло быть случайностью. Что же хотели сказать иконописцы, создавшие столь необычный образ Богородицы?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего попытаться понять, что значит радость в христианском мировоссприятии. И вот, оказывается, что лейтмотивом Нового Завета является радость – так же, как любовь и вера: «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь»[3]. Древнее приветствие “Радуйся!” выражает суть христианского мирочувствия. Именно радость о Господе является тем показателем, которая свидетельствует о правильном для христианина состоянии души. Радость о милости Божией в Его долготерпении и Дарах, в Его промыслительном руководстве нашей жизнью, даже в попускаемых Им целительных и спасительных испытаниях. Сия есть радость, укорененная в вечности. Полнота радости, совершенство радости:
«Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна»[4].
Завет радости многократно повторяется в Священном Писании (из посланий апостола Павла к римлянам, коринфянам, галатам) :
«Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе»[5].
«Впрочем, братия, радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомысленны, мирны, – и Бог любви и мира будет с вами»[6].
«Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера»[7].
Это – евангельский завет чадам Церкви Христовой. Тем не менее, зачастую бытует представление о христианстве как религии мрачной, сконцентрированной на апокалипсических предчувствиях и скорбях «во зле лежащего» мира. Происхождение такого образа понятно: в этом и неспособность людей видеть за внешними тяготами осмысляющий их Промысел Божий, но и некоторые закономерности литературной традиции в Церкви. Дело в том, что зафиксированный письменный опыт жизни во Христе в значительной мере имеет аскетический характер. Церковная литература в своем большинстве по происхождению – «монашеские писания». Отображенный в такой литературе образ умерщвляющего плоть аскета ярок и впечатляющ; он – понятная и убедительная антитеза «человеку ветхому», живущему по страстям мира сего. Но чтобы понять глубину и смысл аскетического подвига нужно самому обладать «умом евангельским». Иначе внешние формы воспринимаются как содержание, вернее, читатель домысливает содержание исходя из своей нерассудительной душевности. «Душевный же человек… что от Духа Божия … познать … не может, потому что оно требует духовного суждения. Но духовный судит обо всём, сам же не судится никем» (Библия. Новый Завет. Первое послание апостола Павла к корнифянам, глава 2, стихи 14,15) В действительности, аскетические упражнения православного подвижника никак не отменяют радость души о Господе, но умножают ее и возносят к Небу. Скорбь о земном для него не форма уныния, ожесточения, «душевного пессимизма» или злорадства о недугах мира. Но смирение и сострадание – радостворенный плач, плач сокрушения о грехах, и плач радости о милосердии Божием. Эта радость, возможно, не всегда видна плотскому зрению[8], но без неё нет и праведности во Христе. И потому уныние никогда не ведет к Богу, христианская радость же – всегда.
Такое понимание радости о Господе как спасительного состояния души отобразили в созданной в мастерской «Небо на Земле» иконе “Радуйся, Радосте наша” – новой иконографии образа Богородицы. Почему именно Богородицы? – надо думать, что именно в ней иконописцы увидели совершенный пример таковой радости, радости, превозмогающей скорбь, радости во Христе. Ибо скорбь матери, изначально знающей о предстоящем крестном пути Сына, о смертельных муках того чудесного Младенца, которого она баюкает, прикладывает к своей груди, носит на руках, неизглаголема. Но в том-то и дело, что Богородица не было обычной матерью, она, Пречистая, всей душой преданная Богу, ни на миг не сомневалась в Его безмерной любви, в Его благом Промысле. Она знала, что страдания и безвременная, мучительная смерть её дитяти есть трагическое, но необходимое условие вечной радости. Радости победы над смертью и Воскресения: Воскресения Её Сына, и общего воскресения всех чад Божьих. Это понимание она приняла в таинственном событии Благовещения, сделав сознательный и свободный выбор: дав свое согласие стать матерью Спасителя, Христа-Мессии. И всепобеждающая радость грядущего Воскресения осветила всю Её жизнь.
Церковь знает об этой чудной радости Матери Спасителя. Не случайно возглас “Радуйся, Радосте наша” – это фрагмент знаменитого гимна Пресвятой Богородице, акафиста Благовещению. Представляемая икона – тоже радостный гимн Богородице, гимн в красках и образах. И также – гимн самой радости как таковой, как естественного для христианина состояния души. Смерти нет, скорбь – хоть горькое, но лекарство, Страшный Суд ни что иное, как начало новой жизни мира, и Царствие Небесное раскрывает свои объятия каждому, взыскующему встречи с Творцом.
Этому гимну в иконе соответствует все: специфическая, вертикальная композиция изображения, светоносный колорит в необычной для традиционной иконы цветовой гамме, играющие буквы надписи на поле иконы, радостный и даже веселый, словно призывающий нас к общению, лик Богородицы, умиленный и в тоже время радостный взгляд Богомладенца. Представляемая икона – образ радости о Господе, радости материнства, надежды на спасение, призыва к доброте, милости, нежности[9].
И все это осенено Предвечным советом Творца, все даровано нам вследствие Его промысла о Спасении мира. Как и в других работах цикла, образ Предвечного совета – три Ангела, парящие в золотых потоках божественной энергии над Своим творением. Икона как бы простирается в вышину, переходит от изображения известного нам образа к изображению Божественной тайны.
И еще стоит обратить внимание на такую её особенность. Только в ней, в отличие от всех остальных икон цикла, Ангелы Предвечного совета изображены не на сплошном поле символизирующего божественную энергию золотого фона, и не в сферах, но в неких как бы коконах, напоминающих по форме бобы, семена растений.
Не было ли в этом особого художественного замысла? – вполне возможно, в иконе ничего не бывает случайным. Семя – зародыш жизни[10], символ воскресения через смерть («Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода»[11])
. Пресвятая Троица – Вечная Жизнь во всей полноте. Предвечный совет – это момент решения Творца наделить Свое творение неистребимым даром вечной жизни. Той вечной жизни, начаток которой обретается ещё в этом падшем мире – через любовь, веру, радость, мир, надежду, и обретается в полноте через крестную жертву Сына.
«Бог же надежды да исполнит вас всякой радости и мира в вере, дабы вы, силою Духа Святаго, обогатились надеждою». (Библия. Новый Завет. Послание апостола Павла к Римлянам, глава 15, стих 13)
[1] – Эти слова легли в основу иконографии известного Богородичного образа «Умягчение злых сердец», или «Семистрельная» http://www.cirota.ru/forum/images/80/80344.jpeg
[2] – Библия. Новый Завет. Евангелие от Луки, глава 2, стихи 34,35.
[3] – Библия. Новый Завет. Послание апостола Павла к Филиппийцам, глава 4, стих 4.
[4] – Библия. Новый завет. Евангелие от Иоанна, глава 15, стих11.
5 – Рим. 14.17
[6] – 2Кор. 13.11
[7] – Гал. 5.22
[8] – Из книги иеромонаха Софрония о старце Силуане Афонском: «Старец с большим чувством красоты смотрел на облака, на море, на горы, леса, луга, на отдельное дерево. Он говорил, что слава Творца великолепна даже в этом видимом мире, но видеть славу Самого Господа в Духе Святом – есть видение, бесконечно превосходящее всякую мысль человеческую. Однажды наблюдая движение облаков на изумрудно-голубом аттическом небе, он сказал: – Я думаю: какой величественный наш Господь. Какую красоту создал Он во славу Свою, для блага народа Своего, чтобы народы в радости славили Творца своего… О, Владычице, удостой народ видеть славу Господню».
[9] – «Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру; будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте» (Библия. Новый Завет. Послание апостола Павла к Римлянам, глава 12, стихи 9,10)
[10] – «…чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его? Оно – как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле» (Библия. Новый Завет. Евангелие от Марка, глава 4, стихи 30, 31)
[11] – Библия. Новый Завет. Евангелие от Иоанна, глава 12, стих 24
Цикл икон «Предвечный совет» первая икона, «Живоначальной Троицы»
Цикл икон «Предвечный совет» вторая икона, «Сотворение Адама»
«Наречение имён Адамом» – третья икона цикла «Предвечный совет»
«Прииде Мати Господа моего ко мне» – четвертая икона цикла «Предвечный совет»
«Рождество Христово» – пятая икона цикла «Предвечный совет»
Седьмая икона цикла «Предвечный совет» – «Призвание Нафанаила»
Цикл икон «Предвечный совет» восьмая икона, «Крест»
«Страшный суд» – девятая икона цикла «Предвечный совет»