Думки про ікону«Прииде Мати Господа моего ко мне» – четвертая икона цикла «Предвечный совет»

 Совет превечный открывая тебе, отроковице,

Гавриил предста, тебе лобзая и вещая:

радуйся, купино неопалимая. Радуйся, шлубино неудобозримая:

радуйся, мосте к небесем преводяй, и лествице высокая, юже Иаков виде.

Радуйся, божественная стамно манны:

радуйся, разрешение клятвы. Радуйся, адамово воззвание, с тобою Господь.

Из акафиста преблагословенней Владычице

 нашей Богородице и Приснодеве Марии

 

Четвертая икона цикла «Предвечный совет» изображает, казалось бы, рядовое событие евангельской истории – встречу двух будущих матерей, носящих во чреве святых младенцев: Пресвятой Девы Марии и праведной Елисаветы. Композиция иконы уникальна, что неслучайно – она выражает глубокое и оригинальное понимание  современным иконописцем хрестоматийного текста. Акценты, проставленные в этой иконе, в своей совокупности раскрывают еще одну великую тайну спасения человека, берущую начало в премудрости Предвечного совета – тайну материнства.

Как известно, после  Благовещения Богородица отправилась навестить Свою родственницу праведную Елисавету, будущую мать св. Иоанна Крестителя (праведные Захария и Елисавета жили в левитском городе Иута). В соответствии с преданием, по дороге в Иуту Богородица посетила Иерусалим и передала в храм уже готовое рукоделие — часть новой завесы. Там над Богородицей произнес возвышенное благословение первосвященник, сказавший, что Господь прославит Марию во всех родах земных. Событие встречи Богородицы и Елисаветы описывает евангелист Лука (Лк 1,39–56). В момент встречи Марии и Елисаветы младенец взыграл во чреве Елисаветы. Она исполнилась Святого Духа и произнесла пророческие слова о Матери Господа, посетившей ее дом. Богородица ответила ей торжественным поэтическим гимном: «Величит душа Моя Господа…» (Лк 1,46–55), прославляющим милосердие Божие, являемое Израилю в исполнение древних пророчеств о Мессии. Она свидетельствует, что отныне Ее ублажат все поколения живущих на земле. Богородица находилась в доме Захарии и Елисаветы около 3 месяцев, затем вернулась в Назарет.

Представляемая икона изображает центральный момент этих событий, встречу  Богородицы и Елисаветы. Сам по себе сюжет не нов, как для восточной иконописи, так и для европейской

Сретение Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии и праведной Елисаветы. Фреска (1191 г.) в храме Св. Георгия, Курбиново, Македония
Сретение Пресвятой Богородицы и праведной Елисаветы. Фреска (1191 г.) в храме Св. Георгия, Курбиново, Македония

религиозной живописи. На востоке такая икона носит  именование «Целование Марии  и праведной Елисаветы». Наиболее известная из них – Сретение Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии и праведной Елисаветы. Фреска (1191 г.) в храме Св. Георгия, Курбиново, Македония.

На иконе изображена исполненная радостью встреча святых жен. Некоторая напряженность в ликах и экзальтированность движений говорит о великой значимости этого события. В то же время за изобразительными рамками  иконы остаются двое, по сути главных, участников встречи – младенцы Иисус и Иоанн.

Почитание именно этой иконы в Горненской обители  закономерно: монастырь расположен непосредственно на месте встречи святых жен. В то же время нужно сказать, что в Православной  церкви  образ «Целование» встречается довольно редко. Можно предположить, что причиной тому – внешне чуждая духовной напряженности Православия  житейская обыденность изображаемого события.

И, напротив, Западная традиция, преимущественно обращенная к человеческой составляющей  Боговоплощения,  теплому и радостному событию встречи Марии и Елисаветы в религиозной живописи уделяет много больше внимания. Как пример можно упомянуть картины Пьеро ди Козимо и Доменико Гирландайо

Картина Пьеро ди Козимо
Картина Пьеро ди Козимо
Картина Гирландайо
Картина Гирландайо

На полотнах, в характерной для средневековой религиозной живописи стилистике, повествуется о встрече двух женщин. Изображения спокойные, без какого-то внутреннего напряжения. Специфическое целомудрие заставило живописцев не акцентировать внешние признаки беременности. Архитектурные пейзажи, присутствие второстепенных аллегорических персонажей, рассеивают внимание наблюдателя от центрального события евангельского эпизода. Во всем доминирует ощущение как торжественности, так и житейской естественности происходящего.

 

Фреска в монастыре Matris Domini, Бергамо
Фреска в монастыре Matris Domini, Бергамо

Особняком стоит замечательная фреска из монастыря Matris Domini в Бергамо, изображающая встречу Марии и Елисаветы.

 

Прекрасные лики двух юных женщин (автор фрески отошел от буквализма), их любовь и единство, их обращенные к нам  равно исполненные радостью и тревогой взгляды словно делают нас участниками их встречи.

Однако, как бы там ни было, все известные изображения этого евангельского события как на Западе, так и на Востоке, отображают только частные аспекты встречи Богородицы со своей родственницей. Попытку преодолеть духовным синтезом разделения на частности сделали иконописцы мастерской «Небо на Земле».

Особенностью созданной ими иконы

«Прииде Мати Господа моего ко мне» иконописнай мастерская «Небо на Земле»
«Прииде Мати Господа моего ко мне» иконописнай мастерская «Небо на Земле»

«Прииде Мати Господа моего ко мне» является как совершенная живописная палитра, гармония композиции при непривычных пропорциях доски, так и исполненность символическими знаками духовных откровений.

Первым же, обращающим на себя внимания символом можно считать именно довлеющую вертикаль композиции, подчеркивающую небесный аспект сугубо земного события: беременность, родственные отношения, встреча близких людей. При этом  разница масштабов фигур показывает не физическую, но духовную значимость персонажей: обе женщины беременны, но одна носит в себе «большего из рожденных женами[1]»  в полноте сугубо человеческой природы, другая – Богочеловека, пришествие в мир которого перевернет всю человеческую историю.  В то же время, схожесть фигур, поз, облачений подчеркивает единство природы и духа Елисаветы и Приснодевы Марии: Бог воплотится от единоприродной  нам жены, и в этом величие Его дара нам.

Той же цели – выкристаллизовыванию духовного аспекта события, служат и другие изобразительные приемы, как-то: отсутствие внешних деталей в обрамлении фигур (все второстепенное отпадает на фоне «единого на потребу[2]»),  изображение жен равно молящихся Творцу, а не беседующих друг с другом, присутствие в поле иконы ангелов Предвечного совета, и другие.

При всем том икона из цикла «Предвечный совет» не ограничивается спиритуалистической составляющей события. Напротив, она столь же очевидно раскрывает духовную значимость земных, житейских ценностей: семьи и материнства.

Нужно сказать, что семья и взращиваемое в её лоне материнство – не всегда вполне осознаваемый величайший дар Творца человечеству. Достаточно упомянуть, что именно семья – единственное богомустановленное «социальное» явление, перешедшее  после грехопадения человека в наш мир из Земного рая. Сотворение мужчины и женщины как райской семьи, повеление им, приумножаясь, обладать мирозданием, в новых условиях падшего мира стало единственным средством преодолеть проклятие взорвавшей Божье творение физической смерти. Но не только физической – без преувеличения можно сказать, что именно христианская семья является наиболее плодотворным полем для исполнения главной заповеди Спасителя – Двуединой Заповеди любви[3]. Физическое же преодоление смерти через деторождение, необходимое до тех пор, пока «исполнится число святых[4]», поднято христианством на высоту духовного подвига: «жена спасется чадородием[5]». Гимном чадородию и является икона «Прииде Мати Господа моего ко мне». Впервые в иконописи[6] Богородица изображена со всеми естественными признаками беременности (даже преувеличенными для реального возраста младенца). В багряной глубине материнства  созидается плоть Божественного младенца  – «Словно пурпурная ткань выткана во чреве Твоем, Пречистая, духовная багряница – Плоть Эммануила[7]». Еще из материнского тела  Иисус благословляет мир, ради спасения которого Ему предстоит умереть…

В восточной традиции есть еще несколько икон, которые говорят о созидании плоти Богочеловека материнском чреве и о материнстве (не говоря уже о том, что многие иконы Богородицы с

Картинки по запросу «Слово плоть бысть»

Богоматерь-млекопитательница. XVIII в.Младенцем Иисусом являют нам образ глубочайшей любви и единства) – это образ «Слово плоть бысть» (иконографического типа «Знамение») и «Млекопитательница»

В традиции православного народа беременным женщинам и матерям принято молиться именно пред этими иконами. Однако таковые иконографические изводы  раскрывают в основном мистическую сторону материнства, оставляя на втором плане человеческий аспект: «Слово плоть бысть» подчеркивает тайну Боговоплощения, а «Млкопитательница» – единство человеческой и Божественной природ в Богомладенце.

Икона «Прииде Мати Господа моего ко мне» как бы уравновешивает  два аспекта материнства, гармонично сочетая духовную и физическую его составляющие. Характерно, что наиболее подходящим для отображения таковой гармонии  сюжетом создатели образа посчитали встречу двух молодых женщин, носящих во чреве святых младенцев, не включив в создаваемый ими цикл  даже несравнимо более значимое событие Благовещения. И это не случайность –  в  великом действе Благовещения человеческая природа смиренно и пассивно (хотя на это и понадобилось соизволение человечного духа) склоняется ниц пред мощью космической мистерии Боговоплощения. В эпизоде же встречи святых жен горизонталь и вертикаль бытия достигают полного равновесия, взаимно дополняя и оплодотворяя друг друга – рождается подлинная синергия Творца и творения.

Именно это со всей очевидностью раскрывается в представляемой иконе. Чадородие, семья, материнство представлены в ней не как сторонний и случайный акт физической жизни, но как  средоточие Божественного Промысла о творении, и это подчеркивается особым композиционным приемом. В отличие от других работ цикла[8], только здесь все изобразительное поле окружено тем золотым фоном, который символизирует предвечную Божественную энергию, сущностную эманацию Божественной природы.  В целом икона являет как бы визуальный образ философского понятия монады: Божественное начало[9], первояйцо творения, единство, включающего в себя все остальное.  В монаде, словно в скорлупе яйца, заключена тварная природа во всей своей полноте.

В верхнем левом углу доски – рефрен цикла, образ трех ангелов Предвечного совета. Они не разнесены в поле иконы, но собраны  в нераздельное и неслиянное единство  Живоначальной Троицы – тут доминирует образ не Совета Ипостасей, но обращенность Творца к творению: одна из Ипостасей уже приняла на Себя вериги человеческой плоти. Предстоящие пред Богом-Троицей женские фигуры обращены к своему Творцу с молением – вознесенные руки словно преподносят женские души[10] в дар Отцу-Любви. Однако направление взглядов различно: Богородица смотрит на Творца, она принимает Его повеление; Елисавета смиренно зрит на Матерь Божию, она осознает её роль как великой Заступницы и Ходатаицы  рода человеческого; младенец Иисус всепроникающим взором глядит на Елисавету и в её лице благословляет всех чад Божьих  знамением Великого Архиерея. Даже в эти малозаметные детали изображения иконописец вложил глубокий богословский смысл.

Таким образом, вся икона «Прииде Мати Господа моего ко мне» символизирует направленность Божественной воли ко спасению творения и самоотдача человеческой воли в любви ко Господу, единство Божественной и человеческой природы, освященность исходящим из недр Предвечного совета Божественным Промыслом земной жизни чад Божьих в её самых сокровенных глубинах: любви, семьи, чадородия и материнства. В этом неповторимая глубина и уникальность представляемого образа.

 

[1] Мф.11,11

[2]   Лк.10,42. (ц-слов.)

[3]   Мф.22,37-39.

[4]   Откр.6, 10-11.

[5]   1Тим.2,15

[6]  Именно в иконописи. Ибо среди посвященных этой теме полотен средневековых  европейских художников есть  уникальная картина Якоба Стрюба «Встреча Марии и Елизаветы» (около 1505г.). На ней обе святые жены изображены беременными, причем на фоне их одежд символически изображены фигурки младенцев. Но при  сопоставлении этой интересной картины с иконой цикла «Предвечный совет»  видна очевидная разница как в духовном осмыслении события, так и в изображении тайны материнства.

[7]  Великий  покаянный канон св. Андрея Критского (перевод архиепископа Ионафана (Елецких))

[8]   Естественно, кроме первой иконы.

[9]   Монада (греч.) – Единый, единственный. Как философское понятие восходит к учению Пифагора.

[10]  Женская душа – образ из тропаря канона утренни Праздника  Успению Божьей  Матери.

Цикл икон «Предвечный совет» первая икона, «Живоначальной Троицы»

Цикл икон «Предвечный совет» вторая икона, «Сотворение Адама»

«Наречение имён Адамом» –  третья икона цикла «Предвечный совет»

«Рождество Христово» – пятая икона цикла «Предвечный совет»

«Радуйся, Радосте наша» – шестая икона цикла «Предвечный совет»

Седьмая икона цикла «Предвечный совет» – «Призвание Нафанаила»

Цикл икон «Предвечный совет» восьмая икона, «Крест»

«Страшный суд» – девятая икона цикла «Предвечный совет»